Луи

    Из окна в комнату лился теплый, солнечный свет. Металлические спинки кроватей слегка блестели. В комнате было достаточно душно и сладко пахло травяными лекарствами. Навязчиво жужжали мухи, будто перешептывались, делясь последними новостями. Депрессивное настроение разлилось по комнате отдаленными криками и  мрачными стонами. День в психиатрической больницей только начинался.

         Слегка полноватый мужчина средних лет тихонько лежал себе на кровати. Его звали Луи. На нем был белый халат и слегка потертые розовые тапочки. Периодически он нелепо морщил нос и постоянно щурил глаза от солнца. Он выглядел слегка неопрятно, но во взгляде читалась доброта. Глаза были смешными, маленькими. И он периодически доставал что-то похожее на листок у себя под подушкой и долго рассматривал. Потом улыбался собственным мыслям и переводил взгляд на мух, пытаясь придумать им свои имена и всех запомнить.

         В палату проследовала медсестра, не обращая никакого особого внимания на больных, она монотонно объявила время завтрака. В палате поднялся небольшой гул и Луи загрустил. Он тщательно спрятал листок под подушку и молча последовал за всеми. Идя по коридору, он заметил свою знакомую и пошел подле нее. Мей упорно не хотела замечать Луи, напевая под нос детскую песенку.

         – Усни, моя прелесть. Спи крепко и увидишь звезды, звезды превратятся в ночь и прямиком на небо попадешь. Усни, моя прелесть, усни….

         Из глаз знакомой полились слезы. И она попробовала их языком на вкус. А потом замолчала. Он похлопал её по плечу, зная по слухам в больнице, что она сошла с ума после того, как дочь Мей убили. Она до сих пор не осознает этого, но эту песню напевает часто. И часто пытается покончить с собой, бедная, милая Мей. Но когда она приходит в себя на короткое время, то Луи с ней очень хорошо и душевно.

         На завтрак сегодня давали разбавленную водой кашу и морс. Каша обычно бывала безвкусной, прилипала к зубам, но заполняла желудок. После нее в зале немного затихает. И это не удивительно, так как в нее обычно добавляют успокоительные и ещё черт знает что.

         В зале сегодня, как обычно в программе, скандал. Сегодня одна из девушек требует выпустить её из больницы, так как она здорова. В демонстрацию своего протеста она решила опрокинуть морс прямо на голову медсестре, и теперь та в ярости орет на неё, срывая всю злость на нечастную больную. Теперь её ждет укол потери себя, как его принято называть. Укол потери себя заставляет тебя быть ещё большим овощем, чем ты есть.

         Луи снова загрустил. Он перевел взгляд в сторону перепалки, нарисовал вокруг себя и знакомой воображаемый круг и продолжил трапезу. Тем временем Марла потихоньку приходила в себя и теперь просто периодически немного выла на кашу. Луи придвинул ей конфету, которую он украл для нее вчера.

         – Спа… спасибо. – ответила коротко Марла.

         Потом озираясь по сторонам, придвинула её ближе к себе и с жадностью распаковала. Найденные медсестрами конфеты строго изымались, так что важна была каждая секунда. Марла улыбнулась! Луи это порадовало и он был счастлив.

         – У меня есть идея. Хочу сказать, увидимся на часе отдыха. – Заговорщически тихо произнес Луи.

         Марла насупилась. Потом бесстрастно встала и проследовала по коридору в свою комнату. Даже не обронила взгляда в сторону Луи. Луи же спокойно встал и попытался проверить вход на кухню. На входе было много людей и медсестры странно себя вели. Очень много говорили между собой и суетились.

         Настало время развлечений для Луи. По дороге, если там никого не было, он всегда путал бумаги на стойке регистрации. Пришедшая девушка никак не могла его поймать и жутко злилась, хотя ему просто нравилось нарушать привычный ход вещей. Во время обхода медсестры, он разыгрывал разные сценки из книг, которые ещё помнил  и яро пытался вызывать у неё хоть какую-то эмоцию. Если это была Мелинда, то она немного улыбалась. Но Мелисса иногда могла и разозлиться.

Луи любил слушать своего соседа или даже двух в голове одного. У него было раздвоение личности, так что иногда он разговаривал со строгим военным с женой и детьми, которые его ждут, а иногда с тюфяком, который пропил свою жизнь. Сегодня это был военный и он нравился Луи больше. По крайней мере он не просил у него постоянно бутылку водки для продолжения рассказов, а лишь мило ностальгировал по своим родным. Случалось, он даже рассказывал о своих походах и войнах, в которых участвовал. Хотя кто-то говорил, что он душевнобольной всю жизнь и где он только взял эти рассказы.

Иногда Луи просто грустно смотрел на свою любимую вещь в палате. Листок, который лежал под подушкой был ничем иным, как картинкой. На нем был яркий пляж с чистейшим песком, огромными волнами и голубым небом. Луи был романтиком и мечтателем. Он представлял себя на этом пляже. Представлял чистый воздух и ощущал наполняющую легкие свободу. Голубые небосводы и бесконечную воду… Это картинка радовала его до глубины души.

Время часа отдыха близилось и Луи был сегодня встревожен. Ему внезапно пришла одна мысль и он боялся, что в больнице и мысли умеют читать. Он пытался спрятаться ото всех газетой, надев её на голову и закрыв глаза. Но через какое-то время понял, что глупо выглядит и просто стал качать ногами из стороны в сторону.

         Наконец время пришло. Он вскочил и поскакал зигзагообразно вдоль коридора, где уже сидела на кушетке Марла. Он сел рядом, укрыв её ноги одеялом. Она была старше Луи, но выглядела как-то наивнее. Она была курносой с небольшими кудрявыми локонами темных волос. Кожа выглядела уже слегка постаревшей, а в глазах читалась горечь былой утраты. Она слегка потянулась и выжидающее застыла.

         Луи церемониально присел. Долго смотрел на других медсестер в надежде на то, что они от его взгляда испарятся и улетят. Потом рассматривал больных. Ему было важно, чтобы никому сегодня не было до них дела. Потом вдруг перед глазами появилась Шелли и долго на них смотрела.

         – Шелли, иди погуляй в другом месте. – не выдержав, сказал Луи.

         Она ещё долго ошивалась рядом, но, в конце концов, её забрали на процедуру. Луи тихонько указал на одеяло Марлы. Она посмотрела на него вопросительно и ничего не поняла. Он снова настойчиво указал на одеяло, теперь уже жестом показав, что нужно заглянуть внутрь. Марла достала из одеяла листок. Теперь она ещё более удивилась и посмотрела на Луи.

         – Туда, нам нужно обязательно туда! Там жизнь! – с чувством глубокой надежды на одобрение сказал Луи.